Кто сказал, что детство — это круто?
Нужно понимать, что в России нет подростков. Во всех смыслах этого слова. То есть слово есть, а понимания, что за ним стоит, — нет. В России есть либо маленькие дети — примерно до 8–9 лет, а потом сразу взрослые. Соответственно, и закон о детстве рьяно охраняет
А ведь это один из самых важных и ужасно сложных периодов жизни человека. (Кто сказал, что детство — это круто? Детство и отрочество — это круглосуточный ад.) У подростка тысячи вопросов и совсем не умилительного свойства «Почему небо голубое?». Им интересно знать о собственном теле, о сексе, о ценности человеческой жизни и собственной жизни тоже, о сложности морального выбора и вообще о том, что такое моральный выбор, о смерти, о войне, о родине, о заботе об окружающей среде, о моде и косметике, о деньгах и работе, в конце концов. И кто с ними об этом разговаривает? Школа? Церковь? Родители? Государство? Никто.
У меня был ученик — ребенок алкоголиков. Назовем его Мишей. Миша для меня сегодня — воплощение моей страны. Его били постоянно — за двойки, за провинности, за то, что кричит, за то, что растет, за то, что порвал штаны, за то, что опоздал на пять минут. Или не били, но тоже хрен поймешь за что. Сегодня двойку принес — папаша изметелил, а завтра принес — отец и не заметил. Его ласкали и ненавидели одновременно, и он совершенно не понимал, что такое чувство любви, заботы, уважения, как не понимал и чувство ненависти, презрения, боли. Он то проявлял невероятное сочувствие к своим одноклассникам, помогал им, носил сумки, вытирал сопли мелким, то вешал кошек во дворе дома. При этом Миша был на голову круче сверстников — умнее, ловчее, быстрее. Все навыки выживания у Миши были налицо. Он умел привлекать к себе внимание, но не мог его удержать и оттого злился. Он плакал мне в юбку, что дети раздавили муравьев на дворе, и назавтра избивал в кровь своего одноклассника. Мы ломали голову, как порвать замкнутый круг, как вырвать его из среды и рассказать, что есть иное, лучшее, доброе. Мы отказались от оценок в классе специально ради одного Миши, все дети получали развернутые комментарии к своим работам, которые начинались со слов «Молодец, отличая работа, ты здорово постарался» (это, в принципе, хорошая практика). Мы разговаривали с его отцом, он каялся, рыдал в кабинете, что это не повторится, что он якобы понимает, что может убить его. Мы вызывали полицейского, работали со службой опеки. Миша несколько раз ночевал у меня дома: он грозил покончить с собой, успокаивался и засыпал только под утро. Но все было напрасно.
Миша сейчас в тюрьме. Это маленький, эмоционально незрелый, недолюбленный, никому не нужный ребенок, который навсегда застрял в том возрасте, когда отец бил его.
И это портрет всей нашей страны — от теток в магазинах до высоколобых политиков. Все они — битые, ненужные, случайно выжившие подростки, у которых к 40 годам есть свои дети. В голове у взрослых — каша из тысячи страхов. Они требуют разобраться с «Вконтакте», им нужна «логика», когда речь идет о чувствах или, например, о насилии. Более того, требуемую логику они даже находят: шла в короткой юбке, вот и изнасиловали; неблагополучная семья, вот и самоубийство, в стране бардак — воруют (выборы, конечно же, ни при чем). И всё так ровно, вроде бы, так естественно — и так
Во все времена, говорят нам психологи, подростки исследуют границы своего нового тела. Отсюда их проколотые уши, крашеные волосы, странная одежда, высокие каблуки или хождение босиком по городу, ранний секс. Новым телом они хвастаются, берут сверстников на слабо. Я помню, как мы играли в чудовищную игру — хлопали изо всех сил друг друга по ладоням. Руки потом были синие и опухшие. Я гордилась, что побеждала даже мальчишек, и гордилась кличкой «психопатка». У меня на всю жизнь из подросткового периода шрамы, а у
А еще дети исследуют тему смерти. Она для них очень важна, но пока не вполне осознается. Именно поэтому самоубийство ребенка — чудовищная трагедия и в экзистенциальном смысле: это не намерение, а несчастный случай, страшная авария, в которую попала душа и тело подростка. И я горячо сочувствую родителям и оплакиваю подростков, которых нет больше с нами. Мои дети, кстати, сообщили мне, что знают, кто такая «Рина рельсы». А
А еще во все времена подростки остро переживают свою инаковость, взросление, трудно примеряют свою взрослую оболочку, и всякий, кто начинает говорить с ними на одном языке, становится проводником. И еще они обожают все мистическое, странное, запутанное, где нужно искать смыслы, пользоваться яркими и красивыми образами, будь то бабочки на руке, синий кит, выброшенный на берег, восхитительная
В тексте «Новой» есть еще один важный момент. Журналист среди прочего утверждает, что цепь детских смертей — дело рук
Мне кажется, люди, которые ищут логику в поведении психически нездоровых, требуют объяснить, в чем смысл секты, изнасилования, массовых самоубийств,
Мы вообще быстро и просто на все реагируем. Мы так же, как и наши дети, сбиваемся в кучки, ищем ответы на вопросы. Мы так же, как и они, часто нечувствительны ко злу — правда, если подросток только нащупывает проблему, мы уже огрубели. Мы вообще очень похожи, и нам надо обязательно научиться друг друга любить и разговаривать. И делать это просто: не надо спрашивать ребенка, как у него дела, рассказывайте о себе. Что вас тревожит, что вы видели за окном, когда последний раз плакали, от чего смеялись, чего боитесь, о чем мечтаете. Будьте со своими детьми заодно.
Хотите читать всё самое интересное о красоте и здоровье, подпишитесь на рассылку!
Понравился материал? Будем благодарны за репосты