Мария Кузубова: Революция телесности, или Зачем европейцу восточные практики?

Расскажите, что такое телесная терапия, почему она стала популярна. Что это и с чем это едят?

Это не едят (смеется). На самом деле, я бы не отнесла телесную терапию к популярным направлениям, потому что это достаточно революционно для европейца с его европоцентрическим мышлением (европоцентрическое мышление предусматривает с одной стороны антропоцентризм, с другой — господство белого человека, и начиная с 16 века приоритет мышления над остальными психическими функциями).

Давайте разберемся. Что же такого революционного может узреть в телесности просвещенный и искушенный европеец?

Телесная терапия революционна для европоцентрического мышления, потому что на Востоке тело встроено прямо в культуру (в Китае, к примеру).

Две тысячи лет существования христианства в Европе предлагали из тела создать некую символику. Если вы посмотрите на всю раннюю иконопись, она очень сильно отличается даже от живописи, которую находили в Помпеях, например (это достаточно ранние образцы Римской империи, дошедшие до нас).

Затем в искусстве перестали присутствовать анатомические подробности. Если на ранних христианских иконах Иисус рисовался обнаженным, то спустя несколько сотен лет тело начало покрывать или водами реки Иордан, если это сюжеты о крещении, или набедренной повязкой (причём мы можем наблюдать, что это более поздняя правка, цензура иконы и более ранний вариант был с обнажённым телом). Это во-первых.

Во-вторых, началось искажение параметров тела. Иконописцы старались подчеркнуть, что речь идет не о теле, не о физическом страдании, а о неких действиях духа. Канон, который до сих пор существует в иконописи, — это про дух, который подчёркивается и невозможно тонкими пальцами, и тем, что пишется не лицо, а лик, и тем, что младенец Христос рисуется как взрослый, только в уменьшенных размерах.

Культура, базирующаяся на принципах аскезы: не исследование, а ограничение телесности, витальных потребностей являются основой европейского мировоззрения. Так и по сей день. Даже если нам кажется, что мы ни в чем себя не ограничиваем в физических проявлениях, то это неправда.

Ведь каждый хоть однажды, но сидел на диете или выбирал странные виды активностей, чтобы потусоваться, мы все терпим, когда нам надо в туалет, не едим, когда хотим…

И едим, когда не хотим.

И делаем это часто из-за каких-то культурных соображений, например, хотим за ужином собираться всей семьей за столом и никого не волнует, как к этому относится каждый из участников этой трапезы, голоден ли, занят ли. Наша культура создана из ограничений, из аскезы и депривации тела (лат. deprivatio — потеря, лишение). На протяжении двух тысяч лет в Европе это было признаком торжества духа над плотью.

Они себя цепями били, вериги и власяницы носили, а мы себе колем ботокс, то есть мы все делаем для того, чтобы наше тело перестало быть живым и физическим. Мы лишаем себя возможности мимики, свободы движений (последнее видно по развитию одежды и обуви). Стоит ли удивляться, что европейцу непривычно думать о своем теле целиком, ему свойственно дробить своё тело как тушку на кусочки, исключая те части, которые не очень нравятся.

Если честно, это связано даже не с психическим способом защиты от собственного тела, а с тем, что у нас очень плохо сформирован образ телесности. Наше представление о нём заканчивает формироваться к трём годам (когда мы вынуждены обращать на тело внимание, потому что мы выстраиваем логику движения, прямохождения, положения тела в пространстве), после этого наше телесное образование по большому счёту заканчивается. А второе обращение к телу у нас связано с подростковым возрастом, потому что мы опять-таки не можем его, тело, не заметить из-за изменения гормонального фона и из-за того, что оно очень явственно начинает меняться. Хотя опять-таки наше образование тогда либо крайне пошлое, либо очень ситуативное, но целостным его никак уж не назовёшь. Мы всё переводим на уровень социальных контактов.

На ком сидит костюмчик?

А как же занятия спортом? Вот уж когда мы заботимся о своём теле… Или это бесполезно, на ваш взгляд?

Даже если мы занимаемся каким-то физическими активностями, то это не обязательно свидетельствует об экологичном движении.

Если это танец, связанный с импровизацией и исследованием движения, то да, здесь мы действительно можем совершить очень много открытий. А если это балет, который сродни спорту, или танец, основанный на каких-то стандартных схемах, то это уже сомнительно.

Вне сомнения, это развитие, самовыражение, но в другой сфере. Например, в культурной, социальной, если мы говорим о приобщении к танцу. А вот к телу это чаще всего имеет репрессивное отношение, потому что я учусь не понимать, а подавлять своё тело, выстраивать его в соответствии со стандартами, чаще всего к телу не имеющими отношения. По крайней мере, к телесности и здоровью. Они имеют отношение к нормам поведения, к формам культуры и так далее.

Если речь о профессиональном спорте, то речь не про тело, а про волю к победе, а если это фитнес, то мы занимаемся какой-то поверхностной, видимой группой мышц (накачиваешь-накачиваешь — красиво, вот, собственно, и цель достигнута). Это всё тоже не про культуру телесности, а про видимый социальный образ себя, это социальная представленность, самопрезентация.

Я и моя оболочка, которая как костюмчик. Главное, чтоб хорошо сидел…

Да. А когда, но на каком-то этапе занятий фитнесом тело говорит: «Всё, это предел того, что ты можешь достичь такими тренировками», то происходит жуткое разочарование. Люди начинают метаться, искать какое-то новое направление, опять-таки не связывая это с телом.

Иными словами, у нас понимание своего тела на детском уровне, то есть, говоря научным языком, оно крайне ригидное.

Словарь Doctor.kz

Rigidus (лат.) — жёсткий, твёрдый, в психологии — неготовность к изменениям программы действия.

А ведь мы взрослеем и учим, к примеру, языки, даже свой родной язык совершенствуем, обогащаем в течение всей жизни, не говоря уже о профессиональных знаниях. А вот к телу мы практически больше не обращаемся.

Может быть, в старости?

Да, в старости мы опять-таки сталкиваемся с телом, но опять-таки речь не о культуре телесности, а о безнадежном переживании собственной немощи. Все сводится к репрессии тела медикаментами или полному забвению его, что опять-таки по большому счету является отрицанием собственного тела. Именно европейцу присуще сетовать в пожилом возрасте: мол, что ж это я, когда был молодым, такими-то и такими-то телесными возможностями не пользовался…

На каком языке говорит тело?

А как сделать так, чтобы не застрять на уровне трех лет и не страдать в старости от немощи? Что нужно успеть сделать для себя в промежутке между этими полюсами?

Мы можем поступать ровно так же, как мы поступаем, например, с языком — учить что-то про тело. На мой взгляд, нам дан ум не просто так. Читающие люди что-то читают постоянно, таким же образом что-то узнавать о теле, о том, как оно функционирует и применять это к себе. Понятное дело, что речь не идет о чтении медицинских словарей, потому что их тексты мало способствуют пониманию.

Я не буду сейчас касаться восточных культур, где осознание своего тела развивается с детства, включая чувствование того, что в Европе считается ересью, — энергетических каналов, диагностики по пульсу… Это не профанация, это достаточно глубокое знание собственного тела и тела другого человека, принятие его телесности, умение по каким-то определённым признакам без машин, без аппаратов, без анализов понимать некий пласт телесного, эмоционального, ментального состояния.

На Востоке лечение как таковое не очень-то и распространено, просто потому что люди мало себя доводят до болезни, а вот профилактика является стилем жизни. Это даже не профилактика, а необходимость, когда вы волей-неволей наблюдаете за собой.

Когда вам хочется или не хочется, в солнце ли, в дождь ли вы выходите и присоединяетесь к миллиону китайцев, которые занимаются суставной гимнастикой, чтобы в старости продолжать бегать и прыгать. Это не вопрос желания, а это «зашито» в культуре. Также как. Например, китайцы и психотерапия — две противоположные вещи.

Каким образом связаны эмоции и тело, чувства и тело? Насколько взаимосвязаны психосоматические заболевания с невниманием к телу?

Если мы перестанем рассматривать тело как изолированную систему, то мы поймем, что имеем дело с целостной системой, которая состоит из нескольких компонентов, которые жизненно связаны с друг другом: социальная ситуация, ментальные способности, эмоциональная сфера и телесность.

Во всяком случае психотерапия рассматривает именно эти пласты (вне сомнения определенные духовные потенции тоже входят в эту систему, но они не относятся к сфере терапевтического воздействия).

Если мы будем рассматривать свои социальные, ментальные, эмоциональные и телесные качества как некую единую систему, которая работает связанно, а не изолированно друг от друга, то будем понимать, что воздействие на один из этих уровней (здесь нет иерархии, но есть функциональная соподчиненность, когда ни один компонент не хуже любого другого и решает свои задачи). Когда идет воздействие на один слой — к примеру, ситуативный — то все три остальных слоя подстраиваются под него.

Это выглядит как архитектурная или скульптурная композиция, когда жёсткие компоненты за счет натяжения мягкими и тонкими нитями подвешены в воздухе. Объект, если мы потянем за какую-нибудь ниточку, начнет видоизменяться. Такие объекты очень любят в современных инсталляциях, потому что всегда интересно воздействие зрителя на объект.

Одно заставляет меняться другое. Система не разрушается, она просто изменяется.

В зависимости от силы воздействия эти перемены могут быть достаточно кардинальными.

Перекличка с собственным телом

С какими запросами к тебе чаще всего приходят?

Буквально со всеми психологическими запросами — про отношения, карьеру, самооценку, состоятельность или несостоятельность, поиск смысла, путей и так далее.

В нашем инструментарии есть несколько вариантов, как мы можем достичь изменений внутри психических процессов: мы можем что-то делать со своим умом, что-то — со своими эмоциями и можем — со своим телом. Иными словами, доступ к психическим явлениям телесные психотерапевты выстраивают через тело, равно как гештальт-терапевты (от нем. Gestalt — здесь «целостный образ») выстраивают через эмоции, когнитивные терапевты (от лат. cognitiо — «познание») — через ум, а поведенческие терапевты — через ситуацию. Мы не работаем с медицинскими диагнозами, хотя иногда и подразумевается, что за каким-то заболеванием может стоять не физиологическая причина.

Но ведь довольно сложно решиться прийти к психологу, который еще что-то будет делать с моим телом, прикасаться ко мне?

Любой психолог будет вас трогать так или иначе — руками ли, текстом ли, эмоцией ли. Любая психотерапия — это нарушение границ. Впрочем, у меня никогда не было, чтобы человек противился этому. У большинства людей физические границы менее значимы по сравнению с тем, что внутри психотерапии возникает душевный стриптиз.

А каким образом через тело можно получить доступ к душе, к бессознательному? Приходит, например, человек с проблемами карьерного свойства. Каким образом тело скажет, какого свойства эти проблемы?

Есть большое направление — структурная психосоматика — давно и плотно исследующее, как наши психические потуги, эмоции, мысли отражаются в теле. Исследователи доходят до того, что изучают порой одну какую-то маленькую мышцу и её психологическое значение. Это направление развивается последние 50–60 лет в европейском мышлении.

И есть более или менее адекватное восприятие ощущений внутри тела у самих клиентов. Иногда об этом можно спросить у самого клиента: представьте, что карьера и то, что вы о ней думаете, где-то внутри вашего тела, где именно? Обычно люди не сопротивляются таким перекличкам. К тому же воздействие на тело отражает еще и такой аспект целостности, как стремление быть живым.

А если человек осознает, что он не совсем живой и что ему нет места в этой жизни?

Это такой сложный вопрос. Мне кажется, что это очень связано с возрастом. Мы можем позволить себе на каком-то этапе громко смеяться, дольше не спать, создавать поверхностный кипиш, чтобы почувствовать себя живым. Я не говорю, что мы все «мертвые-мертвые», но те, кто занимается духовными практиками, знает, что в ключевых постулатах заложена идея пробуждения, потому что многие пребывают в сонном состоянии сознания.

Но по большому счету, с духовными запросами к психотерапевтам люди не приходят — это к гуру, к священникам. А на том уровне вопросов, с которыми они приходят к нам, важно понять, осознают ли люди происходящие в них изменения.

Отказ от борьбы

А если человек не готов принять те изменения, которые он так страстно хотел? Не сведёт ли он на нет все изменения, которые принесло ему обращение к психотерапевту?

Психотерапевт ничего не делает, потому что большинство психотерапевтов придерживаются позиции, что хорошо бы ответственность разделить с клиентом.

А как же «волшебная таблетка», за которой мы идем к любому доктору?

«Волшебная таблетка» — это все-таки эзотерика. Профессиональные психотерапевты работают долго, больно, противно, таблеток не выписывают, не рассказывают, как выйти замуж за три часа или как сделать карьеру в десять шагов (это уже коучинг, наверное), поэтому если человек действительно соглашается на психотерапию, то он, наверное, либо готов к изменениям, либо это выясняется в ходе терапии. Если между клиентом и психотерапевтом возникает некое непонимание в этом вопросе, то лучше уж отказаться от сопровождения такого клиента. Ему лучше с друзьями и подружками беседовать («кухонная терапия» по-своему прекрасна), пить в конце концов (этакий культурно «заякорённый» способ снятия напряжения)…

А помогает ли телесная терапия в борьбе со стрессом, хронической усталостью?

Терапия вообще не помогает ни в одном виде борьбы. Как раз психотерапевт подключается, когда человек долго и безуспешно борется. И один из этапов психотерапии — это заставить человека понять, с чем он имеет дело и научиться это использовать это в неких позитивных аспектах.

Одно время я работала в хосписе, с онкобольными, и видела, что бывает, когда человек начинает просто бороться…

Мне важно быть верно понятой: я не хочу сказать, что человек должен смириться с болезнью и ничего с этим не делать. Речь не про то!

Это как аудит в организациях. Если я провожу честный аудит и на его основе выстраиваю свою дальнейшую работу, то у меня в бизнесе все в порядке. А если я провожу аудит (в переводе на телесное — получаю диагноз) и закрываю на результат глаза, то я веду компанию к гибели. В равной степени проигрышная стратегия, когда я игнорирую болезнь и когда я с ней борюсь. Выигрышная стратегия основана на понимании того, что я сейчас, в данный момент времени болею и для того, чтобы что-то с этим сделать мне нужно поменять что-то в социальном плане, в ментальном, эмоциональном, потому что тело уже поражено. Работать с причиной, а не бесконечно гасить симптом.

Иными словами, если у человека приключилась какая-то болячка, ему надо разобраться с причинами, которые вызвали это заболевание?

Нет, иногда проще пойти к врачу…

…и задушить таблетками.

Подождите! Медицина направлена на снятие симптома и есть вещи, которые медицина действительно успешно лечит. Человечество более или менее справилось с инфекциями, которые косили население (та же чума). Изобретение антибиотиков дало шанс выживать раненым, с бактериальным инфекциями. Не говоря уже об изрядном количестве историй, когда люди отказывались принимать медикаменты по религиозным соображениям и погибали. Медицина существенно улучшает качество нашей жизни, даёт шанс выжить.

Как человеку разобраться, насколько ему полезно или вредно то или иное медицинское вмешательство? Или надо просто всецело довериться врачу?

Любой ответ будет пропагандой чего-либо. На уровне повального невежества людей относительно собственной телесности это не решаемый вопрос. Это можно было бы обсуждать, если бы люди были хоть чуть-чуть ориентированы на то, как работают их внутренние системы.

Когда человек хоть как-то начинает исследовать своё тело, то вопрос, который вы задаёте, не стоит вообще, потому что есть понимание собственных возможностей и адекватная их оценка.

Могу ли я сейчас самостоятельно с этим справиться или нет? Могу ли я запустить какие-то ресурсные возможности организма или мне все-таки нужна некая сторонняя помощь? С уровня, на котором находится наше тело для большинства людей сейчас, это не решаемый вопрос — обращаться или не обращаться к врачам. Тогда то, что развивалось в медицине тысячелетиями, мы просто перечеркиваем.

С чего можно начать знакомиться со своим телом человеку, который об этом раньше не задумывался? Каким образом можно найти через тело контакт с самим собой?

Так ведь тело — это же часть нас! Если я принимаю его как часть себя, то и узнаю про себя нечто совершенно потрясающее. Для того, чтобы узнать это, можно бегать осенью в парке, наслаждаясь желтой листвой, или плавать, заниматься какой-то другой активностью.

Те, которые к психотерапевтам не ходят, нередко начинают с восточных практик. Я не имею в виду йогу с инструктором (само слово «инструктор» звучит тут очень смешно, если вспомнить, что это целое направление, философия, мироощущение и стиль жизни). Тем не менее знакомство с восточными практиками (цигун, айкидо) дают возможность развиваться до какого-то уровня, не задумываясь, но чтобы двигаться дальше, вам нужно начинать узнавать что-то про себя.

Это не фитнес, где бицепсы и талия являются и целью, и конечной остановкой. В занятиях чем-то «про здоровье» или «про энергетику» (в эзотерике очень многие тоже приходят к анатомии), чтобы дальше развиваться, нужно что-то другое узнавать, думать про себя.

Я довольно часто сталкиваюсь с людьми, которые занимаются восточными практиками, не меняя своего европейского мышления. Они доходят до определенного уровня, а потом останавливаются, словно наткнувшись на стену.

Вы можете сделать себе миллион клизм (в йоге очень любят это), но так и не продвинуться дальше этих очищающих процедур, тебя так и будет бесконечно таскать туда-сюда на маятнике эмоций.

Откроете секрет успеха, к которому можно прийти через тело? Что надо сотворить с ним такого волшебного? Самостоятельно можно что-то сделать?

А прийти к телесному терапевту — нет, никак? В телесной терапии есть то, что никак нельзя проигнорировать. Если я, к примеру, исследую какие-то свои умственные способности, то что-то я могу обойти на уровне эмоций. А с телесностью все обстоит иначе. Тело показывает, что я не могу двигаться без внешней опоры. В каждый момент моего шага я опираюсь на пол, а не на себя, любимого, сколько бы меня этому не учили.

Исходя из этого я сейчас скажу то, что мало кому понравится: невозможно преодолеть кризис в одиночку.

Когда мы сталкиваемся с проблемой, нам нужна поддержка извне, будь это что-то глобальное, как потеря близкого человека, или что-то мелкое как конфликт ребенка в школе.

Человечество за долгий срок своего существования выработало единственный корректный выход из кризиса — через поддержку других людей. Самому себе можно и аппендицит вырезать (такая история действительно была, но человек этот — единственный врач на полярной зимовке — был ответственен за многих полярников), но это больно и не каждый может это сделать. Невозможно самому себе быть психотерапевтом.

Doctor.kz